Я вышла на улицу, и меня обдало утренней прохладой. Сегодня физическая культура была вторым уроком, но моя память как всегда подвела меня и я забыла взять свою любимую куртку. А сейчас же я мерзла в коротких шортах и длинной футболке с коротким рукавом, на которой было написано: «Я люблю РОК!». Холодный ветер продувал насквозь, пробирал до костей и выбивал дух. За пару секунд стояния на улице у меня уже замерз нос. Я услышала, как за спиной прозвенел звонок, поэтому направилась к футбольному полю, где обычно проходили уроки. Наш 8 «В» встает в ряд по росту, образуя так называемую «лестницу дураков». Ну, вот что, правда, то, правда, класс у нас не ахти: первыми стоят наши парни, так называемый хребет стаи, мы все им… подчиняемся. Это наш костяк, так нам проще, все решения принимают они, мы просто повинуемся. Все это само собой не официально, но это так. Девушки делятся на «крутых», «отсталых», «одиночек», и «бешеных». Я отношусь к последним. Вообще ближе всего к нашему «хребту» находятся «крутые». Парни спрашивают у них совета, всегда с ними общаются. Вторые, с которыми они поддерживают более-менее нормальные отношения это мы – «бешеные». Все мы в своем роде неформалы – занимаемся бегом, слушаем тяжелый рок и сильно красим глаза. Мы так сказать для них просто трудовые пчелки, рисуем плакаты к праздникам, делаем групповые домашние задания, украшаем классный уголок, ходим на олимпиады. Нет, не сказать, что парни нас презирают, они к нам нормально относятся. Просто находятся под влиянием крутых. Отсталые и одиночки вообще странные существа, которые ходят парами или поодиночке, вечно в наушниках и думают…. Ну видимо о смысле жизни. О чем еще можно думать? Есть среди парней и такие отростки, которые не относятся к костяку. Но это уже отдельная история. А сейчас на поле выходит Павел Васильевич и как всегда бросает хилые шуточки, а за пререкания Ромы и Паши дает нам три круга. Мы к этому привыкли, Рома и Паша всегда виноваты, но никто не пререкается с хребтом. А тем, кто все-таки пробовал…. Что сказать? Они с позором бежали из школы, а то и город меняли. Мы быстро справляемся с тремя кругами, и я понемногу согреваюсь. Зарядку проводит одна из крутых – Алина. Как всегда разминка полна новых сюрпризов – Паша и Рома смеются, и Павел Васильевич дает им еще круг, Алиса чихнула на весь стадион, а Алина накосячила с зарядкой. После разминки мы быстро собираемся в кучку, и Павел Васильевич отправляет парней на футбол, а нас – на лапту. И тут я вспоминаю, что Лидия Николаевна просила передать Максиму, чтобы он к ней подошел насчет оплаты образовательного центра. Я иду на футбольное поле и пытаюсь найти Максима. Но что-то не так. Все как будто нереально: движения, взгляды, голоса. Словно в замедленной съемке, во сне. Я смотрю на тополя слева. В голову приходит фраза, сказанная работницей музея: «Тополя – гордость нашего города, некоторым из них по 20 лет, а то и больше!». На уже голых ветках сидит добрая дюжина черных воронов. Я поворачиваю голову в другую сторону, но там та, же история; а птицы продолжают прибывать. Вокруг меня носятся парни, гоняя мяч, и не обращают на меня ни малейшего внимания.
- Настя! Прекрати! – Слышу я громкий голос Павла Васильевича. Снова перевожу взгляд на ветки деревьев. Птицы сидят на каждой ветке по штуки три. Новые пока не прилетают, но птицы не шевелятся. Почему-то казалось, что они ждут какого-то сигнала. Проходит около двадцати секунд, я пытаюсь разглядеть Макса, одновременно не сводя глаз с черных птиц. И тут слышу его голос:
- Варя! Меня ищешь? – Я оглядываюсь в сторону, откуда донесся звук, и как раз за его спиной сидят вороны. Я не успеваю ответить, как они все разом срываются с места и летят в мою сторону. И начинается кровавый хаос, смешанные черные крылья, горящие глаза, кровь и крики….

Меня словно бьет током. Я посреди футбольного поля, я сзади раздается громкий голос:
- Настя! Прекрати! – И снова меня передергивает. Я бегу к учителю. Кажется, я так еще никогда не бегала. Я вкладываю всю силу, и за мгновение долетаю до Павла Васильевича. Голос не дрожит, но во время бега я увидела птиц. Теперь все реально.
- Срочно! Уведите всех под козырек! Если я ошиблась, можете смело считать меня психом! – Он смотрит на меня с удивлением, и недоверием.
- Что?
- Срочно! – кричу я, и мой властный голос берет верх. Павел Васильевич громко кричит:
- Варя, ты псих! 8 «В», под козырек!
- Срочно! – добавляю я и пытаюсь подталкивать одноклассников, несмотря на их протесты. Проходя мимо меня, Юра прожигает меня жгучим взглядом. Она всегда меня ненавидел, но ничего не мог сделать без Макса, а тот всегда уделял мне больше внимания, чем кому-либо, не считая крутых. Макс же тихо шепчет:
- Что ты творишь?! – В ответ я смотрю на него с мольбой.
- Доверься мне. Это ради вашего блага. – На раздумья нет и ни секунды. – Макс! Я люблю тебя. С первого класса. Просто знай, на случай если что-то произойдет. – Я быстро убегаю в сторону поля, и спиной чувствую его взгляд. Думать я об этом не хочу и не могу. Я всегда хотела ему это сказать.
Если мы все уйдем, то ничего не произойдет, и все будут считать меня сумасшедшей. Я должна быть на поле. Прошло уже около 15-ти секунд. Еще немного…. Поле пустынно. Все с удивлением смотрят на меня из под козырька. Я стою посреди площадки, а вороны смотрят на меня сверкающими глазками-пуговками. Меня снова обдувает ледяным ветром, я нервно оглядываюсь, рассматривая малейшие изменения. Я так и не увидела никакого знака, вороны словно повиновались инстинкту, словно знали точную секунду, когда им нужно сделать свое дело. И все они одновременно срываются с места, по какому-то знаку, понятному лишь им одним. Я теряю всего пару секунд, но птицам этого достаточно. Они срываются с веток и кидаются на меня. Я не успеваю убежать, и на меня цепляется добрый десяток. Я продолжаю бежать и забегаю под козырек. Я ничего вокруг не вижу и не слышу, все смешалось: крики людей и птиц, черные крылья, клювы, перья, когти. Но я на удивление не кричу, мысли…. Нет, они не путаются, их просто нет, голова, ни о чем не думает, птицы клюют щеки и губы, выдергивают волосы, царапают глаза. Словно меня нет. Словно я уже умерла. Лишь по громкому хлопку двери я понимаю, что оказалась в школе. И тут все умолкает. Как только дверь захлопнулась, птицы оказались отрезаны от своих сородичей. И они просто упали, замолкли и лежали ничком. Никаких повреждений не было видно.
Все снова становится нереальным. Удары птиц о стекло снаружи. Все смотрят на меня. Окровавленные лицо и руки. Птицы за стеклом успокаиваются. Лицо жутко горит и щиплет. Я слышу вой сирены. Птицы разлетаются, словно ничего не произошло. Вижу фургон со знаком «биологическая опасность». Почему-то я думаю только о том, как они быстро приехали. Прошло-то несколько секунд…. Или больше? Все опять как во сне, отрывки, беспамятство…. Со второго этажа прибегает медсестра. Люди в белых халатах поднимают с пола птиц и качают головами. Меня везут к фургону. Лицо Макса сквозь стекло. Привкус железа на губах. И губы Максима, шепчущие: «Я тоже люблю тебя». Моя улыбка. Белые стены. Я закрываю глаза. Тишина.

Она шла по улице словно пьяная. Люди просто шли мимо. Никто не мог понять ее шатаний: все просто думали: «Очередная пьяница. Что с ней станется? Все они как тараканы живут и плодятся». Голова была опущена, с глаз текли слезы, лицо было грязное, красное и опухшее. Да, она выглядела как пьяница.
- Очнись, пьянюга! Что застыла? – С ненавистью кричал лысый дядька в новом костюме. Да, конечно, нажил денег и живет, в ус не дует. Мимо прошли подростки и посмеялись над ней.
- Мама, эта тетя плачет…. – Со страхом в глазах промолвила маленькая девочка. Да, ей было никак не понять, что взрослые тоже могут плакать.
- Дочка, не трогай ее! Эта женщина пьяна! – Брюзжа, проверещала мамаша.
А какое они имеют право осуждать ее? Никого не волновало, что вчера она схоронила родного и единственного сына.

У перекрестка сидел старик. На землю были постелены грязные тряпки, рядом стоял стаканчик с несколькими монетками.
- Пожалуйста, помогите. – Шептал бедняга. Братцы, что-то есть в этом поступке! Не играет он в наперстке, а, как и вы хочет есть! А людям и монетки жалко.
- Иди, работай, бомж! – Крикнула работница небольшого ларька.
- Место твое в свинарнике! – Ворчали проходящие мимо люди в солидных костюмах.
А ведь когда-то его грудь была увешана медалями, которые отобрал его сын. Когда-то он защищал Родину. А сейчас всем все равно, что в его глазах непроглядная тьма.

В кафе сидела девочка. Она смотрела в экран телефона и нажимала какие-то кнопки. Стол был пуст, за окном уже смеркалось, но, казалось, она не замечала ничего. Посетители уже начали расходиться. Люди стали смотреть на нее с неодобрением. За столиками послышались шепотки:
- Вот молодежь нынче пошла….
- Только и знают что свои телефоны…
- Вот оно, наше будущее, от телефона оторваться не может…
Проходящий мимо мужчина с презрением кинул:
- Очнись! Ума ни грамма! – Девочка лишь взглянула на него, а потом снова уставилась в экран, а по щеке прокатилась слеза.
Кому какое дело? Им ведь невдомек что уже год она ждет звонка без вести пропавшей матери.

Люди, чтобы избежать подобных глупостей, не суйте нос не в свое дело. Не нужно осуждать человека, не узнав о его жизненной ситуации. К сожалению, такое бывает не всегда. Мы путаем плохие поступки с хорошими, и не всегда можем различить правду от лжи. Так давайте будем хоть чуточку участливее и добрее…. Крик души.